Теракт в Париже продемонстрировал, что европейский мультикультурализм полностью провалился. Поскольку традиционные политики и партии отказываются признавать этот факт, в дело вступают набирающие популярность крайне правые
Нападение на редакцию французского сатирического журнала Charlie Hebdo не оставило равнодушным в Европе почти никого. Дело тут даже не в количестве жертв (случались и более кровавые теракты), а в том, что произошедшее стало воплощением того самогостолкновения цивилизаций, которое Европа боится и, из-за своего страха, отрицает. Западная, устремленная в будущее, цивилизация столкнулась с восточной, видящей ответы на все вопросы в прошлом.
Причем столкнулись наиболее радикальные и непримиримые представители двух систем. С одной стороны – журналисты-сатирики, готовые платить собственными жизнями за право подвергать сомнению и высмеивать любые общественные явления. С другой – в религиозные фанатики, способные убивать ради охранения и защиты того, что в их понимании неприкосновенно.
Теракт с пугающей наглядностью продемонстрировал, что сейчас компромисса между ними быть не может в принципе, концепция мультикультурализма не работает. Истово верующие мусульмане никогда не согласятся на высмеивание их святынь “всего раз в год, не чаще”. С их точки зрения, карикатуры и фельетоны о религии вообще не имеют права на существование. А журналисты в открытом обществе не примут никаких запретов. Нельзя “немного поджарить” лед. Тут либо одно, либо другое.
Нападавшие для себя решили, что победить и остаться в живых должна именно их система взглядов. Устроенный ими расстрел был актом именно идеологической войны. Они не выступали против западного мира в целом и не собирались лишить жизни как можно больше людей. Боевики по редакции ходили со списком и убивали неугодных им конкретных людей, отвечающих за содержание журнала. В этом списке, кстати, оказался журналист-алжирец, ставший для них не просто врагом, а “предателем”, переметнувшимся в чужой лагерь.
Именно столь жесткое, не оставляющее шанса договориться, противопоставление двух фундаментальных цивилизационных идей – охранительной религиозности и свободы – и стало главной, хотя и не явной причиной столь мощного общественного резонанса. Фактически речь идет о том, что европейской цивилизации в ее современном виде объявлена война на уничтожение. Своими действиями террористы дали понять, что других выходов из сложившейся ситуации они больше не видят.
При этом сами они (и огромное множество сочувствующих простых, законопослушных, мусульман) совершенно искренне убеждены, что первые выстрелы этой войны прозвучали раньше, когда журналисты, несмотря на все просьбы, увещевания и даже угрозы, все же публиковали свои богомерзкие карикатуры. Для человека, выросшего в европейской традиции звучит дико, но во многих исламских странах издевательство над Кораном и пророком Мухаммедом – куда более жуткое и злобное преступление, нежели убийство человека. Этого многие европейцы понять просто не способны, но факт остается фактом.
С точки зрения обычного пакистанца, алжирца или египтянина, ничего предосудительного в убийстве карикатуристов нет. Напротив, люди, отомстившие за Пророка – герои, а убитые еще очень легко отделались, следовало бы их помучить. Проблема только заключается в том, что Париж – это не Карачи или Каир, там устоялись совсем другие законы и система человеческих отношений, чего приезжие не хотят и не могут взять в толк.
Ситуацию мог бы спасти лишь слом и коренное изменение одной из (или обеих сразу) мировоззренческих систем. Но для этого радиальным мусульманам пришлось бы отказаться от ряда канонов своей религии, а коренным европейцам, в свою очередь, от свободы слова. Ни те, ни другие категорически не готовы к отказу от основополагающих цивилизационных ценностей, поскольку это означало бы разрушение их внутренней и общественной идентичности.
Однако дожидаться, пока ислам реформируется и станет более терпимым к сатире времени у Европы нет. Весьма уважаемый экономист, бывший председатель правления Bundesbank Тило Саррацин еще в 2010 году издал книгу “Самоубийство Германии”, в которой предсказал, что его страну через 20 лет ждет закат и последующая ликвидация немецкой идентичности, если правительство срочно не ограничит приток в страну иммигрантов из мусульманских стран. Книга, полная сухих экономических и статистических выкладок, подверглась разгромной критике со стороны немецкого истеблишмента за “расизм” и “ксенофобию”, однако была на ура принята большинством немцев. Обвинения в фашизме Саррацин категорически отверг, обратив внимание, что в Германии нет никаких существенных проблем с выходцами из Китая, Вьетнама и Восточной Европы, а экономические, политические и религиозные трения возникают лишь с иммигрантами из исламского мира.
Спустя пять лет французский писатель Мишель Уэльбек опубликовал книгу “Подчинение”, в которой описал довольно мрачную картину прихода к власти исламистов в его стране в 2022 году. Автора тут же подняли на смех традиционно сильные во Франции левые, включая и журнал Charlie Hebdo. Редакторы сатирического издания поместили на обложку очередного номера карикатуру на писателя в образе выжившего из ума прорицателя-звездочета. 7 января – в день начала продаж книги и сдачи в печать номера с карикатурой на Уэльбека – на редакцию журнала напали террористы.
Ожидать скорой “исламской реформации” и, как следствие, улучшения отношений между иммигрантами и коренными европейцами не следует и по еще одной причине. Главный центр исламской религиозной мысли – каирский университет Аль-Азхар, задающий тон проповедей в мечетях всего мира – с каждым годом радикализируется. Его основные спонсоры – богатые шейхи из Персидского залива – изо всех сил стремятся к распространению и господству своей версии ислама.
К большому сожалению для окружающих, эта версия не предполагает компромиссов с “неверными”, поощряет их выдавливание, подчинение и последующую ликвидацию. Ни о какой свободе слова, печати или совести речи там нет. Коран и Сунна, написанные еще в раннем Средневековье, должны пониматься буквально и восприниматься как руководство к действию.
Тут есть одно важное замечание: в исламе, в отличие от христианства, нет разделения общественной жизни на духовную, политическую, бытовую, семейную и так далее. В исламских священных текстах прописаны все аспекты человеческого бытия – от методов ведения войны и системы государственного управления, до способов использования верблюдов и инструкций женщинам по части одежды. Разграничения по принципу “Богу-богово, а кесарю кесарево”, то есть отделения религии от политики и государства, нет и подавно.
Соответственно в проповедях современных имамов содержится вполне понятное послание: есть правильная, исламская жизнь, которая подробно описана в Коране. Все остальное – от дьявола, никаких тут “но” и “если” быть не может. Первую надо стараться воплотить в реальность, с проявлениями второй – бороться.
Тенденция к усилению именно таких настроений в иммигрантской среде налицо. Все социологи, политологи и специалисты по мусульманам в западном мире в один голос утверждают: иммигранты, прибывшие во Францию, Германию, Великобританию и другие европейские страны в 1960-1970-х годах, вполне успешно интегрировались в общество, работают и ведут нормальный образ жизни, мало чем отличающийся от их сверстников из числа коренных европейцев. Но вот их дети и внуки – это совсем другое дело. Именно молодое поколение является питательной средой для радикального исламизма, именно среди молодежи чрезвычайно популярны проповеди о войне с неверными и тому подобные идеи. Проще говоря, радикализация иммигрантской среды растет, причем все быстрее и быстрее.
Поскольку большинство европейских правительств долгое время фактически игнорировали эту угрозу, вполне объяснимой реакцией на нее стал существенный рост популярности европейских крайне правых партий, выступающих за жесткое ограничение или даже полное прекращение иммиграции из стран, где главной религией является ислам.
В Великобритании невероятными темпами растут рейтинги Партии независимости Соединенного Королевства (UKIP), во Франции на местных выборах в марте все прочат успех Национальному фронту (НФ) Марин ле Пен, даже в Германии начались многотысячные марши против исламистов, а антииммигрантская партия “Альтернатива для Германии” (АдГ), поданным The Guardian, может рассчитывать на четверть голосов избирателей. Схожая картина наблюдается и в других странах, где велика доля мусульманского населения.
Эти три партии, разумеется, не могли не отреагировать на события в Париже. “Кровавая баня в Париже доказывает, что те, кто посмеивался над страхом многих людей перед исламистами или игнорировал его, были не правы”, — заявил Александр Голанд, один из лидеров АдГ. Найджел Фаррадж, лидер UKIP, отметил, то теракт стал следствием провала политики мультикультурализма, поощрявшей отказ иммигрантов от интеграции в общество. Он также назвал радикальных мусульман “пятой колонной” и обвинил последние правительства своей страны в том, что они занимались чем угодно, только не реальной угрозой, пуская в страну всех, кого попало.
Марин ле Пен, в свою очередь, сказала, что Франция должна, наконец, отказаться от лицемерия и отрицания проблемы, признав, что в стране сложилась целая культура радикального исламизма. Она призвала правительство четко и громко объявить, что исламский радикализм – это не выдумка правых, что он существует, и с ним надо бороться.
Интересно, что представители властей всех трех стран моментально обвинили крайне правых в желании нажить политический капитал на человеческой трагедии. При этом британский премьер Дэвид Кэмерон, например, категорически отказался признать, что корни радикализма могут быть в неразумной миграционной политике: “Причина терроризма – это сами террористы, которых надо найти и наказать!”. Глава МВД Германии Томас де Мезьер объявил, что “это нападение не имеет к исламу никакого отношения”. Французские официальные лица также призвали не связывать произошедшее с религией нападавших.
Нынешние европейские руководители по крайней мере на словах по-прежнему отказываются признавать связь между многолетней миграционной политикой, ордами болтающихся без дела молодых мусульман и ростом экстремистских настроений в их среде. Понять их можно, ведь признание этого факта чревато тектоническими сдвигами в европейской политике: если проблема есть, она артикулирована, то с ней надо что-то делать. А это “что-то” по факту может быть только мерами ограничительного и/или запретительного характера, весьма далекими от понятия “либеральная демократия”.
В этих условиях инициатива переходит в руки крайне правых, которые и так быстро набирали электоральный вес. Теракт в Париже, твердое нежелание европейского истеблишмента назвать его корни и идеологическую суть просто толкают напуганных избирателей в объятия Ле Пен и компании, обещающих снять угрозу исламизма самыми жесткими методами.
Проблема лишь в том, что помимо ограничения иммиграции, правые мечтают о дезинтеграции Европейского Союза, отказе от евро, введении торговых барьеров и разрушении нынешней архитектуры единой Европы в целом. Это, в свою очередь, может обернуться куда более серьезными изменениями на континенте, чем реформа миграционной политики. И вовсе не обязательно эти изменения будут благоприятными.
Но это уже другая история.
Иван Яковина
Источник: nvua.net
