Недавно Владимир Соловьев пролил свет истины на главные телевизионные ценности. Речь зашла о рейтинге, и он авторитетно заявил: лучше всего продается эмоция. Соловьев знает, о чем говорит. У него на продажную стоимость эмоции даже спецодежда работает. Вышел к публике в красном стрелецком кафтане, декорированном шеренгами металлических пуговиц, — уже буря красок и чувств. В такой атмосфере даже вечный молчун Игорь Матвиенко, композитор и продюсер, наэлектризован до предела (без красного кафтана). Потому что у него наболело: в стране нет института «делания героев». А ведь были, были и у нас времена, затосковал продюсер, когда народ равнялся и на стахановцев с челюскинцами, и на Гагарина с Терешковой. Неточное знание родной истории (Матвиенко убежден, что все эти замечательные люди жили одномоментно, в шестидесятые годы) компенсируется горячим желанием производить героев немедленно — хоть в шоу-бизнесе, хоть в политике. Одну героиню он сразу отыскал в лице прокурора Крыма Натальи Поклонской. Отыскал и немедленно призвал всех ориентироваться на «блондинку, звезду, красавицу».
Пока новое амплуа Поклонской вместе с институтом «делания героев» еще не зафиксировано на законодательном уровне, порассуждаем о чувствах и ориентирах. События последнего времени наводят на грустную мысль: ничто так не способствует разгулу общественных эмоций, как скорость саморазрушения. Эта страсть у нас в крови. Гоголь так жаждал идеала, что в недостижимости его сжег книгу, а заодно и себя. Саморазрушение может быть формата пугачевщины или есенинщины, а может быть и такое, как нынешнее. Это когда начинается обратный отсчет времени. История поворачивается вспять. Так долго, мучительно уходили сначала от 17-го года, потом от 37-го, потом от 77-го с тем, чтобы разрушить одним махом почти все.
Сегодня невозможно вообразить: всего 12 месяцев назад началась сочинская Олимпиада. К ее открытию Константин Эрнст сочинил не просто великолепные «Сны о России». Он сочинил саму Россию. Он снова пел песни о главном, только «главное» изменилось. Когда-то в недрах ельцинской демократии Эрнст усмотрел тоску по утраченной советской соборности. Теперь в недрах путинской самобытности Константин Львович прозрел европейский путь развития. Сконструированная им церемония смотрелась как оппозиционный акт относительно доминирующих духовных скреп… Впрочем, сейчас и про скрепы уже забыли. Вернулись на исходные позиции. Туда, где мир делится на героев и врагов.
О героях поговорили, теперь — о врагах. В Год литературы, освященный лично Путиным, естественны литературные ассоциации. Как-то Сергея Михалкова спросили: правда ли, что Юрия Олешу сломала советская власть? Михалков обиделся: «Ничего его власть не ломала. Он сидел в кафе, пил свой коньяк. Его же в тюрьму не сажали. А могли бы посадить всех». Вот это ощущение — могут, но пока почему-то не сажают — вернулось с делом «госизменщицы» Светланы Давыдовой. Врагов много. Путин обнаружил даже целый иностранный натовский легион под видом украинской армии. Примечательно, что и Давыдова, и Путин — жертвы агитпропа. Просто знаки у них разные. Давыдова не поверила российскому ТВ, а Путин поверил. Как будто бы он не знает, что ему под соусом информации подают эмоции. О Давыдовой это самое ТВ молчит. О Путине рассказывает много и охотно. Самый известный переводчик с путинского, Дмитрий Киселев, даже счел своим долгом уточнить, мол, Владимир Владимирович имел в виду, что легион действует в интересах иностранных государств.
У остальных ньюсмейкеров толмачей нет, поэтому они говорят то, что говорят. Стараюсь не упустить ни одного слова, сказанного в ящике Константином Костиным, председателем правления Фонда развития гражданского общества. Каждое слово — на вес золота: «Америка жаждет смены российского лидера, но этого не будет никогда». Только сейчас поняла особенности отечественного гражданского общества: во главе его стоит лидер, которому лично Костин гарантирует бессмертие.
Ну ладно, это всего лишь бледная разновидность эмоционального шантажа по типу «будет Путин — будет Россия». Меня волнует другое. За что мы так отчаянно сражаемся в ящике? Против кого — понимаю. А за что ведется эта незатихающая борьба борьбы с борьбою, как сказал бы замечательный писатель Юрий Коваль? Неужели только за буйство чувств? Смотрю на режиссера Юрия Кару на очередном ток-шоу, и мне становится страшно за него. Лицо побагровело, волосы всклокочены, кулаки сжаты и кричит громко-громко о необходимости немедленного создания антигитлеровской коалиции.
Зачем Каре, спрашивается, нужна антигитлеровская коалиция? Куда он ее двинет? Нет ответа. Может, оно и к лучшему.
Слава Тарощина
Источник: novayagazeta.ru
