Происходящие события вокруг Крыма возвращают нас к странному перечню угроз мировому порядку, которые Обама огласил в сентябре на Генеральной ассамблее ООН в четкой последовательности: вирус Эбола, действия России в Европе и Исламское государство. Казалось бы — какая-то несусветная глупость, ляпнул человек не подумав, однако по прошествию трех месяцев министр Лавров всё ещё продолжает обращаться к этому перечню, полемизируя с Обамой через «Коммерсант». Одно это показывает серьезную неуверенность российского истэблишмента.
При этом логика в словах Обамы, стоит признать, имеется. Она может нравиться или нет — это другой вопрос. После Второй мировой войны случаи территориальных приобретений одних государств за счет других были: скажем, Китай приобрел территорию Тибета после вторжения 1949 года, а в 1951 году официально присоединил его территорию. Было вторжение Ирака в Кувейт, что, собственно, и стало началом конца Саддама Хусейна. Однако Крымский прецедент для послевоенного мира уникален — сугубо формально часть территории государства Украины перешла под юрисдикцию другого государства без согласия самой Украины.
Государства могли дробиться, их части становились независимыми — и это вполне укладывалось в общемировой тренд. Но расчленение территории и присоединение части ее к другому государству — событие уникальное. По сути, на сегодня есть два государства, которые прирасли за счет других — Россия и Исламское государство, созданное на части территорий Ирака и Сирии. При этом и Ирак, и Сирия, и Украина продолжают существовать в качестве независимых и суверенных, и ни малейшего согласия на отторжение у них части территорий не высказывают — наоборот, возвращение их считают своим приоритетом. Что создает угрозу бесконечного конфликта до окончательного решения проблемы. «Должен остаться один»
Собственно, это и стало поводом для объединения России и ИГ в один список Обамы. И Эбола здесь тоже вполне вписывается — Обама приравнивает оба прецедента к угрозе мирового порядка и призывает все страны сделать всё возможное для восстановления статус-кво или по крайней мере не вмешиваться в этот процесс. Кстати, намек Обамы понят действительно всеми странами — никто, включая и прямых российских союзников, так и не признал присоединение Крыма.
Дело не в том, справедливо или несправедливо был присоединен Крым. В конце концов, и Саддам Хусейн был прав, называя Кувейт исконными иракскими землями, захваченными залетными предками ас-Сабахов, и Китай не мог терпеть рядом с собой бесчеловечный рабовладельческий теократический режим лам, в котором массовые убийства и первобытный тотальный террор были нормой вещей. Вопрос заключается в том — оказались ли способны Ирак и Китай удержать взятое.
Наивные расчеты Кремля на то, что голосование и прочие демократические процедуры имеют хоть какой-то, пусть даже микроскопический вес для Запада — они именно наивны. Демократия — изобретение западной цивилизации, и она знает цену этому очковтирательству куда как лучше России. Если нужно — они нарисуют любой результат на загляденье всем. Зачем далеко ходить — те же парламентские выборы 26 ноября на Украине, когда результаты были грубейшим образом подтасованы и никто даже не посмел пискнуть.
Уже поэтому ссылки на волеизъявление крымчан никак не трогают циничных западных партнеров, и надежда на признание Крыма в составе России в результате проведенных демократических процедур не просто наивна — она откровенно глупа. В ситуации, когда существует конфликт между правом на самоопределение и правом на нерушимость границ, только сила может стать той самой фактической бумажкой, броней, о которой говорил профессор Преображенский. И начинать присоединение Крыма без готовности отстаивать его силой было попросту преступно.
Хотят ли русские войны? Да нет, конечно. Мы все нормальные люди, и война для каждого нормального человека — трагедия. Своя или чужая — неважно. Однако если президент произнес абсолютно правильные слова о самом большом в мире разделенном народе, он обязан был понимать, что никто не будет торговаться или продавать право на объединение этого народа — его можно только завоевать. И никак иначе.
Предательство русских на Донбассе ставит под сомнение способность современной России к объединению русского народа в целом. Это предательство высветило критическую проблему современной российской государственности — отсутствие объединяющей идеи. Менять одних предателей на других, своих воров на таких же из-за речки смысла нет, особенно если за это придется заплатить разрухой и гибелью тысяч людей.
Самое обидное, что такая идея была провозглашена весной — объединение русского народа. Но далее российская номенклатура испугалась своего душевного порыва и быстро спряталась за печку. А точнее — за ограды своих особняков. Потому что сказав А, она не смогла выдавить из себя Б: во имя чего должно быть это объединение.
Что такое она может предложить русским, чего у них не отняли еще? Справедливость? Да ее в самой России нет как явления.
Поэтому и продолжается настойчивая борьба за деидеологизацию всех сфер российской жизни, декларируемая с самого верха. Нечего предлагать. В качестве идеи — космический вакуум.
Судьба Крыма выглядит далеко не столь однозначной, как ее пытаются представить в Москве. События последних дней тому подтверждение. Уже не некий «Юго-Восток Украины», а российская территория подвергается атакам извне — но вместо ее защиты вновь идет постыдная и жалкая торговля. Вместо того, чтобы ударно бросать по аварийной схеме кабель по дну пролива, на Украину срочно под вывеской «доброй воли президента Путина» начинаются поставки угля, с выражением надежды, что она таки не будет отключать полуостров от энергоснабжения. А если будет? Что Москва еще предложит несговорчивым партнерам? Деньги? Оружие? Невольниц-полонянок соберет по городам и селам?
Попытки откупиться — это отказ от своих прав. Их не покупают, их защищают. Нет готовности защищать — не нужно было браться. Давно сказано: боишься — не делай, делаешь — не бойся.
Анатолий Несмиян
Источник: rusrand.ru
