Культура

«СССР 2.0» начинает и проигрывает

Местами складывается ощущение, что сочинена статья не взрослыми дамами, историками по диплому, а взволнованной пятиклассницей, получившей домашнее задание написать сочинение на тему «Луч света в тёмном царстве».

Что ж, учитель сказал бы:

— Тема не раскрыта.

Вот начало статьи: «В России сегодня под шумок идёт тихая десоветизация…

Тихо сносятся советские памятники, тихо переименовываются улицы. Куда ведет эта дорога, как не туда же, куда сегодня уже пришла Украина?

Ярчайшим примером тихой десоветизации в России стали петербургские переименования…»

Сейчас трудно представить себе, какое впечатление на петербуржцев произвело переименование Петрограда (Петербурга) в Ленинград. А ведь что стоило взять, да и назвать именем вождя Москву. Не менее затруднительно представить, что после известных событий город Петра утратил не только своё имя; в нём вообще не осталось ни одного живого топонимического места…

Сегодня мало кто помнит, что воспетый писателями и поэтами Невский проспект был проспектом 25 октября, Дворцовая площадь – площадью Урицкого, Исаакиевская площадь – площадью Воровского, Казанская площадь – площадью Плеханова, Литейный проспект – проспектом Володарского, Владимирский проспект – проспектом Нахимсона, Адмиралтейская набережная – набережной Рошаля, а Адмиралтейский проспект – проспектом всё того же Рошаля…

И вот 13 января 1944 года, за две недели до снятия блокады вышло постановление исполкома ленинградского горсовета, которое трудно расценить иначе, как «открытую контрреволюцию». Вмиг исчезли улицы Розы Люксембург и прочих «пламенных». Не пощадили даже самого Ленина: проспект его имени был переименован в Пискарёвский. Вернуть проспекту досоветское имя – проспект Петра Великого – всё же не отважились.

Часто можно слышать: «Да какая, в сущности, разница, как называется город или улица…» Однако трудно предположить, что властям блокадного города нечем было больше заняться, нежели переименовывать улицы. Но все прекрасно понимали или инстинктивно чувствовали, что новое имя создаёт новую реальность.

Если бы «свидетели Кургиняна» лучше изучали историю, то пришли бы к ошеломляющему выводу: главным «десоветизатором» был Сталин. Ведь Советский проспект стал вновь Суворовским именно 13 января 1944 г. Ну чем не «десоветизация»…

Плач же в статье идёт по именам «коммуниста Володарского» и «революционера Урицкого», которые должны исчезнуть с улиц Колпина – одного из районов Петербурга.

Имя Володарского носят 603 улицы, площади, проспекта, проезда в городах и весях России, а имя «экзекутора» Урицкого – 665. В городе Энгельсе имеются аж две улицы Урицкого, а в Ростове-на-Дону две улицы Володарского.

В Колпино, где предполагается переименование улиц двух Моисеев, имеется сад Урицкого, который располагается на улице Урицкого, а также сад Володарского на улице Володарского, хотя забавнее было бы, если бы сад Володарского размещался на улице Урицкого, а сад Урицкого на улице Володарского.

Обоих Моисеев со всей революционной помпой зарыли на Марсовом поле.

«Люблю воинственную живость

Потешных Марсовых полей…»

Марсово поле – это давно уже покойницкая, ставшая площадью Жертв революции, а потом вновь Марсовым, но всё равно кладбищем, питерским аналогом Кремлёвской стены. Туда теперь ездят в самый счастливый день своей жизни питерские новобрачные.

Площадь Жертв революции – загадочное название. Кто эти жертвы?

Для пущей убедительности имена ряда героев национальной катастрофы давали одновременно и улицам, и площадям. Так обстояло дело с Самуилом/Соломоном (Семёном) Мойшевичем/Мовшевичем (Михалычем) Нахимсоном (Нахамкесом), зарубленным восставшими эсерами в самом начале «ярославского мятежа». И вот уже в 1918 году имя Самуила/Соломона Нахимсона (Нахамкеса) было присвоено в Питере и Владимирской площади, и Владимирскому проспекту. Не хватало, что ли, прочих «героев»?..

Неискушенному гостю города могло показаться, что Нахимсонов было два, а то и больше. Это и так, и не так. Вообще-то братьев было трое, однако площадь и проспект были названы в память об одном из них, Самуиле (Семёне).

Саля Нахимсон ступил на скользкую революционную дорожку ещё в гимназическом возрасте, став боевиком «Бунда» и одновременно членом латышской социал-демократической партии. Парнишка вырос хоть куда, иначе бы в 1905 году его не приговорили заочно к смертной казни.
Странно, что нет улицы Нахимсона в Рыбинске, где его обвинили в растрате. А ведь он был членом ВЦИК. Вот такая «прото-сердюковщина»…

Но были и обратные заблуждения. Могло показаться, что и улица Слуцкого, и город Слуцк (знаменитый Павловск), названы именем одного и того же Слуцкого, однако это совсем не так. Таврическая улица, переименованная в улицу Слуцкого, а потом обратно в Таврическую, названа в память об Антоне Иосифовиче (Нафталии Григорьевиче) Слуцком, расстрелянном в 1918 году в Крыму не то немцами, не то крымскими татарами.

Что же до Слуцка (Павловска), то тут имеется в виду уже не Антон Иосифовичем, а Берта Брониславовна Слуцкая – боевичка-бундовка и революционерка-дантист.

Не менее удачлив оказался и еще один «пламенный революционер» Самуил Рошаль. Его именем назывались в Петрограде-Ленинграде с 1918 по 1944 год и Адмиралтейский проспект, и Адмиралтейская набережная. Однако этого тогдашним хозяевам города не хватило. В Кронштадте назвали в его честь одну из центральных улиц и одну из центральных площадей, каковые так зовутся и поныне.

Но и этого швондерам показалось мало, и в том же 1918 году посёлок Крестов Брод был назван Рошалем. Он и поднесь так значится на картах. Сколько ещё таких «Рошалей» ждут своего часа на карте Руси – Бог весть.

А вот и ещё один объект переименования – улица Воскова (Большая Белозёрская), вызвавшая характерную реакцию общественности, взволнованной «ползучей десоветизацией». С 1798 по 1846 год одновременно с названием Большая Белозерская применялось и неофициальное название «улица Пискунова», — по фамилии владельца располагавшегося на ней питейного заведения.

Улицей Воскова Большая Белозерская стала в 1927 году.

А кто таков был сей товарищ? Выражаясь суконным языком, Самуил Восков был «типичный представитель». В революцию пошёл еще мальчиком. Боевик-бундовец. В 1906 году эмигрировал в Австрию, где попытался организовать тамошних еврейских столяров. Но не получилось, и Самуил уплыл в Америку, где продолжал организовывать уже эмигрантов из России. Рейтинг Самуила Петровича в зиновьевской компании был весьма высок, иначе его не закопали бы в одной могиле с «самим» Володарским.

Особую озабоченность вызывают у «новых красных» топонимические судьбы Марата и Робеспьера. И если набережной Робеспьера больше нет, то улица Марата ещё осталась. Хотя при чём тут живодёры французской смуты? Вот если бы Марат на Руси зверства учинял, тогда и впрямь был бы в иных глазах достоин того, чтобы улицу называли его именем.

Улица Марата – это Николаевская улица, — в честь императора Николая I. Разумеется, современным поклонникам революционизма имя их кумира дороже памяти русского императора, которого они от скудомыслия и скудознания своего продолжают величать «Николаем Палкиным», ссылаясь при этом на Льва Толстого. Ну, да граф был знатный оригинал. В своё время он написал письмо Александру III, в котором, кривляясь («я ничтожный, дрянной человек», «плохой верноподданный»), слёзно умолял его помиловать цареубийц и отпустить их с миром «куда-нибудь в Америку», снабдив предварительно долларами.

Вот и князя Кропоткина авторы газетного сочинения «разжаловали» в графы, а Пушкина обвинили в неполиткорректности по отношению к финнам за его «приют убого чухонца»:

«Так чего ради, спрашивается, улица убитого в 1918 году коммуниста Володарского должна стать Адмиралтейской, а не 1-й Чухонской, как она называлась до 1870-х годов? (Ведь даже Пушкин писал о прошлом Петербурга «приют убогого чухонца» — чего ж греха-то таить…)»

И невдомёк сим дипломированным историкам, что слово «убогий» означает всего лишь материальную бедность. Именно в этом смысле оно употребляется в Евангелии, святоотеческой литературе и буквально всех словарях русского языка, включая словарь В.И.Даля.

А называться впредь улица «коммуниста Володарского» должна именно «Адмиралтейской», поскольку название, данное ей предшествующей законной властью, было именно таким. Но можно даже и «Чухонской», поскольку «чухонец» является синонимом слова «финн».

А переворачивание смыслов и деформация сознания, в том числе исторического, началась с Белинского, Добролюбова и была продолжена Лениным. Помните его реплику о Толстом как о «помещике, юродствующим во Христе»? Не мог же не знать Ильич, состоявший в отрочестве в «Обществе Сергия Радонежского», что юродство во Христе – одна из высших форм святости, и применительно к богохульнику Толстому такая формулировочка звучит как издевательство.
В любом случае, «свидетели Кургиняна» (и не только они) попадают в ловушку смещения лексических полей, изготовленную для замены прямого смысла священных терминов издевательскими.

Вот потому и возвращение улице Белинского имени Симеоновской (по храму Св. Симеония и Анны), Проспекту Добролюбова названия Александровский (в честь императора Александра II), а проспекту Ленина имени Царскосельского наполняется смыслом, который могут не осознавать даже современные начальники от питерской топонимики. В конце концов, заслуг у Александра II перед Россией было все же побольше, нежели у Добролюбова.

Переворачивание смыслов имеет и мистическую составляющую. Это нутром чуяли зиновьевские швондеры – топонимические погромщики. Эту проблему ясно увидел и «десоветизатор» Сталин в 1944-м.

Однако горевать новым революционерам не стоит. Будет ещё и проспект Гастарбайтеров. Есть для любителей прогресса и утешение: площадь Собчака и площадь братьев Стругацких; утверждена и установка памятника рокеру Цою.

Пора уже и музыканту Юре (Шевчуку) приготовиться…

Борис Куркин

Источник: narpolit.ru

Leave a Comment