Никита Белых

— Никита Юрьевич, с ногой совсем плохи дела?

— Неважно. И лучше точно не становится, несмотря на назначенное лечение. У меня изначально на фоне невралгии произошло защемление нерва, на него, видимо, наложилось варикозное расширение вен (это у нас семейное). В общем, я точно сам не понимаю, что произошло. Но по факту не могу наступать на ногу. Меня осмотрели тюремные хирург и невропатолог. Я пью все таблетки, что они прописали, но не помогает. По-моему, они мне просто дают обезболивающие, чтобы я спал (ведь до этого не мог даже заснуть от боли). Я из-за них в таком странном состоянии: сложно собраться, все время сонный, лежу.

— На прогулку не ходите?

— Какая прогулка? Я иногда не могу дойти до двери, чтобы взять таблетки, которые медик передаёт через окошко. Сокамерник помогает- забирает их вместо меня. Я уже 5 дней ничего не ем…

— Почему? Опять объявили голодовку?!

— Нет аппетита. Это на фоне проблем с ногой, думаю.

— Разрешилась ли ситуация со свадьбой?

— Нет! Это уже перешло за рамки всего дозволенного. Прошло полгода с момента, как я выразил желание жениться (случилось это в июле). И что? В последний раз следователь сказал, что отправил невесте и адвокатам разрешение на бракосочетание. Но где оно? Никто ничего не получал. Я и мои защитники попросили уточнить исходящей номер, дату письма, а следователь отказался. Якобы не обязан официально уведомлять.

— Свидания он тоже не даёт?

— Ни одного. Отказал даже маме на том основании, что моё общение с ней создаст якобы угрозу следствию.

— Это как?

— А вы у него спросите. Он сам в последний раз у меня в СИЗО был 15 октября. И с тех пор я его только на суде увидел, и тогда собственно я выкрикнул из-за решетки вопрос про свадьбу.

— Кстати, про суд, точнее про конвой. У вас есть жалобы на перевозку из СИЗО в суд и обратно?

— Отношение конвоиров к заключённым как к животным. Но это не только у них, а вообще в этой системе. Могут позволить себе разные фразы…Мне один прапорщик сказал: «Вроде ж не из голодного края, а еды в камере вон сколько». Но потом он извинился — руководство, видимо, заставило. Другой разговаривал со мной через дверь, я даже ничего понять не мог. То есть он не мог открыть замок и по-человечески спросить. Люди здесь работают без высшего образования, плюс профессиональная деформация — что от них ждать? Про презумпцию невиновности многие и не слышали.

— Удалось выиграть в «битве за письма»?

— Можно сказать, да. Администрация СИЗО официально меня уведомила, что виновата почта. Есть ответ на бланке. В общем там, к примеру, сказано, что телеграмма была уже на почтовом отделении 13 января, а выдали её на руки сотрудникам 18 числа. «Шла» 5 дней. Это нарушение всех международных норм! Или вот письмо было получено 27 декабря 2016 года, а отдали его на почте 10 января 2017. Лежало 14 дней.

— А за что вас самого наказали — объявили взыскание?

— Это из-за того, что я хранил у себя в камере таблетки. Был на днях обыск и их изъяли. Причём, раньше они на них внимания не обращали.

— Что за таблетки? Ими можно отравиться?

— Нельзя. Это обычные успокаивающие на травах. Мне сказали, что нельзя держать в камере лекарств больше, чем на сутки. Но в правилах внутреннего распорядка, которые висят у меня на стене, такого запрета нет. И тут совершенно неожиданно ещё узнал об одном нарушении. О том, что эти ПВР старые, в них уже внесены изменения. В новых действительно есть запрет держать лекарства, но кто об этом знал? Я недавно попросил весь текст ПВР из библиотеки, так мне принесли старую редакцию. Я высказал своё несогласие: надо наказывать сотрудников за то, что не довели до сведения об изменениях, а не заключенных. В итоге в ПВР, что у меня на стене, вклеили кусок бумаги, где написано про лекарства. У меня одного висят теперь такие «отредактированные» правила. Но там не внесены другие изменения. Видимо, буду возмущаться — будут доклеивать, пока «пазл» не сойдётся.

Источник: mk.ru